Кто знает, какие хвори, даже дефекты наследственности могут проявиться в тебе самой или в твоих потомках. Что, если октопауки, помимо своей воли, обрекли на страдания всех наших внуков. Элли не могла умиротворить мужа. Когда Николь с Робертом приступили к исследованиям, чтобы проверить, действительно ли выздоровела Эпонина, оказалось, что Роберт начинает щетиниться, услышав любое благоприятное мнение об Арчи или об октопауках. - Не торопи его, - через неделю после возвращения посоветовала Николь дочери. - Он все еще полагает, что октопауки дважды покусились на его права: похитив тебя и повлияв на наследственность дочери. - Мама, здесь все не так. Мне кажется, что Роберт ощущает какую-то странную ревность.

Посмотри на октопауков: они не скорбят. - Мама, - перебила ее Элли, борясь со слезами, - мы не октопауки, мы - люди. мы _скорбим_. горюем, когда умирает любимый.

Как утверждает твой муж, ретровирус RV-41 в любом случае угробит меня через год-другой. Эпонина и Элли тщательно подобрали все необходимое, целую неделю понемногу собирая вещи. Все собранное они аккуратно завернули в маленькую простыню и припрятали в углу вечно захламленной комнаты Эпонины. В назначенный день Элли отправилась из Нового Эдема в Авалон, якобы за тем, чтобы провести тщательное - в течение двенадцати часов - обследование состояния организма Эпонины по биометрическим данным. Впрочем, объяснить Роберту, почему она решила провести ночь у Эпонины, оказалось куда труднее, чем уговорить одинокого охранника и биота Гарсиа, вдвоем стороживших выход из поселения, выпустить ее из Нового Эдема. После полуночи Элли с Эпониной взяли свой тяжелый груз и украдкой выбрались на улицы Авалона. Они были весьма осторожны и избегали биотов-патрулей, с помощью которых полиция Накамуры приглядывала по ночам за расположенным снаружи стены поселком. Женщины выбрались на окраину, потом на просторы Центральной равнины.

Николь глядела на него с глубокой, почти болезненной сосредоточенностью. - В чем. - осведомился инопланетянин. - Так придет ли _наша_ Вселенная к гармонии. - спросила. - Или же мы просто останемся одной из экспериментальных точек, что своим негативным примером помогут Господу определить район, который Он ищет.

О Боже. - произнес Макс, покачивая головой. Роберт был обрадован. - Она жива. - воскликнул. Элли еще жива. - Если можно верить тому, что мы видели. - Да ну же, Макс, - ответил Роберт, промедлив несколько секунд.

• Мы первоначально попали в подобное же место, - проговорил Ричард, - только наши коридоры были красными, а не голубыми.
• Спросил озадаченный, но сияющий Макс, державший ребенка так, словно бы Мариус был даже не из стекла, а из хрупких алмазов.
• Они молча взялись за руки, тем временем светящийся шар продолжал увеличиваться в размерах.
• Какого же рода эмоции ты выражаешь.
• Для чего предназначен этот плоский космический аппарат.
• Ну, хорошо, гений, - съехидничал Макс.
• Они въехали на главную площадь.

Они переделали меня практически целиком: заменили сердце, легкие, печень, пищеварительную и выделительную системы, большую часть моих эндокринных желез. Мои кости, нервы, мышцы, кровеносные сосуды укреплены миллионами микроскопических имплантатов, которые не только обеспечивают выполнение жизненно важных функций, но и во многих случаях биохимически омолаживают состарившиеся клетки. Моя кожа - особый материал, который они усовершенствовали лишь недавно; она обладает всеми качествами настоящей человеческой кожи, но не стареет, на ней нет родинок и бородавок. Раз в год они помещают меня в госпиталь, там я провожу два дня без сознания и выхожу совершенно новым человеком. - Подойди-ка сюда, чтобы я могла прикоснуться к тебе, - Николь усмехнулась. - Нет, я не буду вкладывать персты в раны от гвоздей на твоих руках [имеется в виду евангельская легенда об апостоле Фоме, усомнившемся в Воскресении Иисуса Христа: "Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю" (Иоанн, 20, 24-29)], ничего подобного. Но пойми, мне трудно поверить твоим словам. Майкл О'Тул пересек комнату я опустился на колени перед ее креслом-коляской. Николь протянула руку, прикоснулась к коже на его лице. гладкая, как у молодого человека.

Звали ее так потому, что, занимаясь любовью, в последний миг она закрывала глаза, складывала губы бантиком и свистела. Макс рыгнул. Близнецы захихикали. Николь обеспокоилась: наверное, детям не следует выслушивать откровения Макса. Впрочем, Наи следила за своими мальчиками и хохотала вместе с. "Расслабься, - велела себе Николь. - Ты действительно стала хмурой королевой". - Словом однажды ночью, - продолжал Макс, - у этого фермера со Свистушкой вышел крупный междусобойчик - то есть драчка, если по-вашему, ребята, - и она отправилась в кровать рано и в ярости. Фермер остался за столом, попивая подлинную текилу.